Б. Гойхман: Воспоминания о неразвитом социализме

Автор небезызвестного лозунга о том, что спорт находится вне политики, или вообще не разбирался в спорте, или попросту устал от политики. В любом случае он явно выдал желаемое за действительное, поскольку даже во времена Олимпийских игр, когда, по замыслу их основателя, все войны на земле должны прекращаться, профессиональным работникам работы всегда хватало по горло. Вспомните: 1952 год - олимпийский дебют советской команды - разразилась корейская война, 1956-й - события в Венгрии, тройственная агрессия в Египте... 1968-й - вьетнамская война, 1972-й - убийство членов олимпийской команды Израиля террористами из организации «Черный сентябрь»... 1980-й - война в Афганистане... 1992-й - кризис в Персидском заливе, события в Нагорном Карабахе... Добавьте к этому бойкоты Игр-80, 84 и 88, а также нынешнюю ситуацию в Югославии, и станет ясно: со времен второй мировой войны ни одной Олимпиаде так и не удалось стать Олимпиадой примирения...

Любопытно, что практически во всех опубликованных у нас воспоминаниях о первых победах для советской команды Олимпийских играх в Мельбурне, неизменно присутствует взятая из какого-то зарубежного издания цитата о том, что «бег легендарного русского стайера Владимира Куца сделал для сближения народов гораздо больше, чем корпус искусных дипломатов». И нигде ни одного словечка о том, что на той же Олимпиаде, проходившей в дни, когда советские танки подавляли антикоммунистический мятеж в Будапеште, матч ватерпольных сборных СССР и Венгрии чуть было не сорвал большую политическую игру целого корпуса советских дипломатов. Этот матч, прерванный из-за грандиозной драки между его участниками и хулиганскими действиями болельщиков, уникален еще и в том смысле, что до сих пор является единственным соревнованием в рамках олимпийских турниров, которое осталось незаконченным...

Борис ГОЙХМАН

В МЕЛЬБУРНЕ НАС  МОГЛИ УБИТЬ...

Девять лет назад в телефонной беседе с руководителем советской делегации в олимпийском Мельбурне Николаем Николаевичем Романовым я уговаривал его вспомнить о тех далеких событиях, но получил категорический отказ и предложение дождаться выхода его книги «Восхождение на Олимп», над которой он тогда работал. В 1993 году книга увидела свет, но в ней, увы, не оказалось ничего об уже упомянутой игре, о событиях, предшествующих ей и последующих вслед за тем. В этой связи остается только догадываться, почему «отец большого советского спорта», как не без оснований называют Романова, отослал меня тогда к своей будущей книге.

Узнать об этом никогда не удастся, поскольку в прошлом году Николая Николаевича не стало...

И все-таки совсем недавно счастливый случай свел меня с непосредственным участником того матча - лучшим советским ватерпольным вратарем 50-х годов, восьмикратным чемпионом страны, серебряным призером Олимпиады-60 и бронзовым призером Олимпиады-56 Борисом Абрамовичем Гойхманом, оказавшимся к тому же и прекрасным рассказчиком:

- Борис Абрамович, в каких условиях вам пришлось готовиться к мельбурнской Олимпиаде?..

- В первых числах ноября 1956 года вся советская олимпийская делегация сидела на чемоданах в Москве и с волнением ждала решения правительства. Политическая обстановка в мире была очень сложной: с одной стороны, началась агрессия в отношении дружественного нам Египта англо-французско-израильскими войсками, с другой - события в Венгрии, которые сами венгры называли революцией, а мы - антикоммунистическим восстанием. Политбюро в те дни дважды принимало решение о подавлении мятежа с помощью Красной Армии. Однако тогдашний министр обороны маршал Жуков оба раза не подчинился и лишь после третьего, перекрыв предварительно австро-венгерскую границу на случай вмешательства в конфликт сил Западной Европы, советские войска начали выполнять приказ... Обо всех подробностях мы, естественно, узнали много позже, а в те дни команда регулярно собиралась в бассейне ЦСК, что на Ленинградском проспекте, проводила под руководством Виталия Владимировича Ушакова и Николая Ивановича Малина тренировки и ждала... Наконец, 6 ноября в бассейн приехал начальник Управления водных и прикладных видов спорта Петр Куприянович Петров и объявил, что завтра, в 39-ю годовщину Октябрьской революции, советская спортивная делегация вылетает на Олимпийские игры в Австралию...

- Каким был политический климат вокруг этой поездки?

- Впервые проблемы мы почувствовали в Сингапуре. Прилетели туда, помню, поздно ночью. Служащий аэропорта маленький сухонький малаец провел нас в зал ожидания, пригласил сесть, а затем раздвинул огромные шторы на стене, и мы увидели карту мира. Ткнув указкой в Венгрию, он обернулся к нам, сложил пальцы в виде пистолета и начал методично «расстреливать» нашу делегацию: «Бах! бах! бах!». Воюете, мол, там, стреляете, убиваете. Такой же несколько холодный прием мы почувствовали и во время следующей посадки - на севере Австралии, в городе Дарвин. Интересуемся: в чем, дескать, дело? Оказалось, что в Мельбурн мы летели несколькими часами позже венгерской делегации, которая по всему маршруту следования организовывала шумные антисоветские пресс-конференции, представляя нас в весьма невыгодном свете. В общем, создавала соответствующий фон... Особенно усердствовал капитан сборной Венгрии Деже Дьярмати, который благодаря тому, что занимал пост председателя Венгерского союза спортсменов, обладал у себя в стране огромным влиянием и властью.

- Вы были знакомы с ним?

- И не только с ним. Мы венгров знали, как облупленных, поскольку много лет встречались на всевозможных турнирах, в том числе в Москве и в Будапеште. В моем семейном альбоме сохранилось несколько снимков, где советские и венгерские ватерполисты - будущие участники ХVI Игр - запечатлены стоящими в обнимку, и в этом-то была вся трагедия, поскольку в Мельбурне мы вели себя как абсолютно чужие, я бы даже сказал, чуждые друг другу люди. Весьма характерный эпизод произошел в один из предолимпийских дней в раздевалке бассейна. Так получилось, что мы оказались там вместе с венграми - они, закончив тренировку, не успели одеться и уехать, а мы по графику должны были приступить к тренировке. И вот, представьте себе картину: в довольно узкой комнате, заставленной к тому же шкафами, два десятка дюжих молодцов, отвернувшись друг от друга (едва при этом не касаясь спинами) в напряженной Тишин занимаются своими делами... Я даже помню, что прежде, чем уйти в бассейн, мы оставили в раздевалке дежурного, которому было дано задание не покидать ее до тех пол, пока оттуда не уйдет последний венгерский спортсмен. Так, на всякий случай...

- Скажите честно, это была установка сверху - в упор не замечать венгров?

- Нет, никаких ЦУ на этот счет мы от начальства не получали, в отличие, по-моему, от венгров. Именно они своим поведением по отношению к «советским» спровоцировали нас на «ответные меры». Я не раз замечал, как в Олимпийской деревне члены венгерской делегации, завидев издалека кого-то из наших, сворачивали в сторону или проходили мимо отвернувшись. Из ватерполистов, пожалуй, лишь двое - Кальмон Маркович и Дъердь Карпати при встрече с нами чуть заметно кивали головой, да и то предварительно убедившись, что вокруг никого из своих нет... За два дня до злополучной игры ситуация еще более обострилась. Из Будапешта в Мельбурн прилетели два самолета с венгерскими беженцами. Этому событию многие австралийские газеты уделили, пожалуй, не меньше внимания, чем самой Олимпиаде. На первых полосах появились аршинные заголовки: «Вырвались из кровавых лап коммунизма!», «Обрели свободный мир!».

- Прежде, чем вы расскажете об этой игре, напомните, с какими показателями подошли к ней соперники?

- Мы с одним поражением - 2:3 - от югославов, у венгров же было потеряно одно очко - ничья - 2:2 с теми же югославами. Надо сказать, что венгерская команда была бесспорным фаворитом на всех турнирах. В Мельбурн она приехала в ранге олимпийского чемпиона и, естественно, не собиралась сдавать позиций...

- А кстати, как наша сборная сыграла с венграми на Олимпиаде-52 в Хельсинки?

- Проиграла 3:5, причем не без помощи шведского судьи Цукермана, как выяснилось, ярого антисоветчика. В Мельбурне он был вновь назначен арбитром нашей встречи с венграми. А поскольку в те времена ватерпольные встречи обслуживал лишь один судья со свистком, мы поняли, что результат встречи будет зависеть не только от нас...

- Значит, судейская поддержка венграм была почти гарантирована?

- И не только судейская. Еще накануне игры из газет мы узнали, что из восьми с половиной зрительских мест, которыми располагал крытый бассейн, шесть с половиной были закуплены венгерскими эмигрантами. Причем они не просто болели. Я, например, тогда впервые столкнулся с таким психологическим давлением трибун, встретивших, к слову, команду Венгрии хортистским гимном и знаменами со свастикой...

- Если, даже спустя 38 лет, вы до мельчайших подробностей помните ту в общем-то рядовую в спортивном плане игру, видимо, уже не забудете ее никогда...

- Даже, если бы очень захотел... Наши опасения по поводу судейства оправдались после первой же атаки венгров. В жесткой борьбе с нашим защитником их игрок потерял мяч в метрах пяти-шести от моих ворот, а Цукерман, не раздумывая дает четырехметровый. Спорить бесполезно. Бросок! Мяч попадает мне в руку, от нее - в боковую штангу и снова возвращается ко мне. Я еще удачу осознать не успел, а судья уже показывает, что кто-то из наших помешал венгерскому нападающему, а потому надо, мол, повторить бросок. Как можно помешать игроку, выполняющему четырехметровый - ума не приложу. И тем не менее повторный бросок был сделан, и венгры повели в счете. Еще через минуту Цукерман удаляет Юрия Шляпина (того самого, который потом долгое время возглавлял футбольно-хоккейный клуб «Спартак»), и наши соперники быстро разыграли лишнего... После первого периода проигрывает 0:2. Откровенно говоря, в перерыве мы еще надеялись, что, обеспечив венгерской команде такое преимущество, судья перестанет на нас давить и наконец-то даст поиграть. Но не тут-то было: Цукерман продолжал свистеть только в одну сторону. Поняв, что судейская поддержка им обеспечена, некоторые венгерские ватерполисты даже перестали возвращаться к своим воротам, когда теряли мяч. В время очередной нашей атаки судья неожиданно дал «переход мяча», тот был быстрехонько отправлен игроку, оставшемуся у моих ворот, и счет стал 0:3.  Судьба матча была практически решена.         

Тем не менее, в этот день венгры решили не ограничиваться лишь спортивной победой. В одном из игровых эпизодов в центре поля Дьярмати неожиданно, со всего маху бьет нашего капитана Петра Мшвениерадзе в лицо. У того хлынула из носа кровь, и пока он ее смывал, Дьярмати нанес еще один удар... Почти сорок лет прошло, а я до сих пор удивляюсь, как Петр тогда сдержался, с его-то южным темпераментом и огромной физической силой? Хотя именно так должен, наверное, вести себя истинный капитан командцы, не имеющий права рисковать ее интересами. Ответь тогда Мшвениерадзе обидчику, почти наверняка был бы удален до конца игры. Кстати, забегая несколько вперед, скажу, что такое поведение нашего капитана было по достоинству оценено и руководством: Мшвениерадзе, единственный в той команде ватерполистов, был удостоен звания заслуженного мастера спорта. Награду ему вручил сам Романов, приехавший после закрытия Олимпиады на теплоход Грузия (на нем советская делегация отправлялась домой), чтобы проститься с олимпийцами (сам он улетал домой самолетом) и поздравить их с общекомандной победой. Заметьте: на решение бюро даже не повлиял тот факт, что сборная СССР по водному поло заняла в Мельбурне только третье место...

- И все-таки давайте вернемся к игре с венграми и, в частности, к эпизоду, когда Дьярмати дважды ударил Мшвениерадзе...

 - Судья, естественно, сделал вид, что ничего не заметил, но капитан венгров, как говорится, масла в огонь уже подлил, и через несколько минут все-таки началась потасовка, в которой приняли участие все, кто в тот момент находился в поле. Разбившись на пары (каждый выбрал себе в соперники игрока, против которого действовал в матче) мы гонялись друг за другом по всему бассейну, стараясь «зацепить» своего визави так, чтобы тому, как говорится, мало не показалось. У нас в этом особенно преуспел Борис Маркаров и Валентин Прокопов. Когда Валентин Прокопов рассек венгру Задару бровь, тот закричал так, что даже раскаленные до предела трибуны на мгновение притихли. Но стоило пострадавшему подплыть к бортику, размазать по всему лицу кровь (в отличие от Мшвениерадзе он даже не пытался ее смывать) и обратиться за сочувствием к публике, началось что-то трудноописуемое. Казалось, от рева лопнут барабанные перепонки. В нас полетело все, что попадало разъяренным зрителям под руку. Сгрудившись в центре всей командой, мы едва успевали укрываться от бутылок, каких-то деревянных колотушек, монет... А между тем кто-то из венгерских игроков схватил бесхозный мяч, бросил его в оставленные мною ворота, и, вы представьте себе, Цукерман засчитал этот гол - 0:4! Хотя, как мне показалось, тут же об этом пожалел, поскольку это переполнило чашу терпения... ватерполистов США, которая в полном составе присутствовала в игре. Спрыгнув на бортик, несколько американских игроков начали избивать судью, посчитав и, видимо, справедливо, того главным виновником случившегося. Картина была еще та! Прибывший почти тут же наряд полиции, по-моему, даже не сразу понял, кому следует помогать в первую очередь... Став лицом друг к другу и сцепив руки, полицейские образовали своеобразный коридор, по которому мы буквально пролезли в раздевалку. Одевались практически лежа, поскольку была дана команда: не появляться в окнах. Аналогичное указание мы получили и в автобусе, который был подан прямо ко входу в бассейн. Только отъехав на довольно приличное расстояние, нам наконец-то позволили сесть в кресла.

- А как отнеслось к случившемуся ваше начальство, которое наверняка присутствовало на матче?

- Этот вопрос, естественно, волновал нас в тот момент больше всего. Остаток дня команда провела в одной из комнат Олимпийской деревни - ждала приговора. Час ночи, два... Никто спать не ложился, да, если честно, сна не было ни в одном глазу... Наконец, в третьем часу появился дежурный секретариата делегации и пригласил всех к Романову. Отправились, признаюсь, не без некоторого содрогания, поскольку по большому счету каждый чувствовал за собой вину. Ну и получили, естественно, по первое число. За полчаса Николай Николаевич высказал все, что о нас думал. «Вы почему не прекратили драку? - спросил он у Ушакова. - А вы где были, товарищ Гойхман, ведь вы в команде самый старший по возрасту?». Ну что мы могли ответить? Я, помнится, пробормотал что-то насчет того, что не моих правилах, получив удар по одной щеке, подставлять другую. Впрочем, Романова не интересовали мои жизненные принципы: ему надо было выговориться. «Вы нанесли огромный удар по советско-венгерской дружбе, - заявил он. - Это спорт, от поражений здесь не застрахован никто, но проигрывать надо с достоинством, а вы запятнали свою честь дракой. И зачем мы только связались с вами, ведь и без вас могли бы выиграть Олимпиаду? Как же я не почувствовал этого заранее?» 

А надо заметить, что наш матч с венграми состоялся в тот день, когда олимпийская сборная СССР, набрав 150 очков, оторвалась в общекомандном зачете от всех, в том числе и от главных соперников - американцев. Причем и медалей к тому времени у нас было больше, чем у кого-либо...

- Но, насколько мне известно, у вас, то бишь у ватерпольной команды, тоже оставался тогда шанс пополнить копилку советской делегации бронзовой медалью. Для этого надо было в последнем матче обыграть американскую сборную. Мы уже знаем, что вы постарались и победили...

- Да, со счетом 5:3, хотя тоже не обошлось без приключений. Надо сказать, что в Мельбурне, для всех членов советской делегации, я имею в виду спортсменов, действовало правило: как только завершились соревнования в том виде, который они представляли, надлежало сразу же перебраться из Олимпийской деревни на теплоход «Грузия», стоявший в порту. Причем с этой минуты на берег никого без специального разрешения уже не выпускали. Зная об этом, мы решили в день заключительной игры с американцами откомандировать в город за покупками трех своих товарищей - Георгия Лезина, Нодара Гвахария и второго вратаря Михаила Рыжака. Вручили им оставшиеся деньги, список товаров, которые каждый хотел бы приобрести, а сами спокойно поехали в бассейн. Однако уже на месте случилось непредвиденное: из секретариата делегации вдруг поступило указание: не заявлять на игру «драчунов» Маркарова и Прокопова, отличившихся в матче с Венгрией. Не подчиниться ему наши тренеры не могли, но в то же время в их распоряжении оставалось только пять полевых игроков... Ситуация - нарочно не придумаешь. Помнится, тянули мы время, как могли. Команда США уже вовсю разминается, а мы все под душем стоим... Первым не выдержал судья: забегает к нам в раздевалку, показывает на часы: пора, мол, все мыслимые сроки вышли... Все - приехали! Но тут, к счастью, появляется Рыжак. Ушаков его как Бога встретил: «Миша, срочно раздевайся - будешь играть в защите!». Пока тот суетился, в самый последний момент все же подоспели Гвахария с Лезиным. Повезло, чего уж там говорить, тем более, что именно Нодар Гвахария, который не играл с венграми (как, впрочем, и Лезин), внес перелом в нашем заключительном матче.  Случилось это при счете 2:0 в пользу американцев. После драки в предыдущей встрече и крутого разговора с Романовым мы на первых минутах даже прикоснуться к соперникам боялись - все таки моральная травма оказалась серьезной. Да и бессонная ночь, безусловно, отразилась. Спасибо, повторюсь, Гвахария: два его точных броска в конце первого периода словно разбудили команду...

- Для вас это был, если можно выразиться, прощальный вечер с местной публикой!..

- Как оказалось, еще нет. Не знаю, почему, может быть, в связи с убедительной общекомандной победой, всей делегации было разрешено посетить в последний день Олимпиады финальный матч футбольных сборных СССР и Югославии. Естественно, мы тоже отправились поболеть за своих. Однако досмотреть ту игру до конца так и не пришлось. Под занавес первого тайма по рядам передали команду: «Всем ватерполистам срочно собраться у входа на стадион!». Что за черт, почему это касается только нас? Тем не менее собираемся, еще лелея надежду, что это всего лишь розыгрыш, но, когда нас буквально затолкали в поджидавший автобус и повезли на «Грузию», стало ясно: дело более, чем серьезно. А случилось вот что. Час назад к трапу «Грузии» подошли две девочки-польки и на ломаном русском языке попросили дежурного немедленно отвести их к капитану. Тот попытался было отшутиться: дескать, может быть, я на что-то сгожусь, но гостьи заявили, что будут говорить только с паном капитаном. Аудиенция в конце концов состоялась, и польки рассказали капитану Гогититдзе о том, что утром в местный костел пришла группа венгров-эмигрантов и попросила ксендза благословить их на то, чтобы пролить кровь советских ватерполистов. Ксендз благословил, а сам тайком послал двух служительниц костела на «Грузию», чтобы предупредить советского капитана об опасности. Мгновенно оценив ситуацию, Гогитидзе направил за нами автобус... С этого момента никто из ватерполистов в буквальном смысле под страхом смерти не покидал теплоход, хотя Шляпин, например, не раз порывался это сделать. Дело в том, что по существовавшей тогда традиции, после окончания олимпийского турнира по водному поло, определялись две символические сборные мира, которые проводили между собой показательный матч. В Хельсинки, скажем, я попал в сборную «А», а другой наш игрок - защитник Евгений Семенов выступал за команду «Б». А вот в Мельбурне среди лучших оказался только один представитель нашей команды - Юрий Шляпин, однако ему, естественно, запретили ехать в бассейн. «Там же участникам медали памятные будут вручать!» - пытался выдвинуть последний аргумент Юра, но его и слушать никто не стал: сиди, мол, на теплоходе и не высовывайся, а в Москве мы тебе какую хочешь медаль отольем...

- Обидно, конечно, что Шляпин остался без медали, которой он, может быть, гордился бы больше всего, но, с другой стороны, слава Богу, что обошлось без кровопролития, если не считать разбитых носов во время вашего матча с венграми...

- Да, никаких серьезных происшествий, к счастью, не случилось, хотя, если говорить откровенно, опасность сохранялась до последней минуты. По расписанию мы должны были покинуть Мельбурн в понедельник, но, оказывается, существуют какие-то давние морские традиции, согласно которым, капитан, отправляющийся в плавание в понедельник, здорово рискует остаться без корабля. Гогитидзе, во-первых, как старый морской волк, а, во-вторых, просто как грузин, традиции чтил пуще всего, и потому придумал тысячу причин, чтобы «Грузия» снялась с якоря во вторник. На пирсе нас провожала огромная толпа местных жителей. Не все они, естественно, относились к нам дружелюбно, я, например, заметил, что самыми отъявленными, как любили в те времена писать наши газеты, антисоветчиками были представители третьей, последней, волны русской эмиграции, попавшей в Австралию после второй мировой войны. Причем это в большинстве своем почему-то были молодые женщины. «Плывите, плывите, - со злостью кричали они нам вслед. - Далеко все равно не уплывете - все, что надо мы вам уже подложили... Так что рыбок скоро покормите...». Естественно, оставить такие угрозы мы не могли, тем более, что на «Грузии» плыла большая группа просоветски настроенных руководителей венгерской олимпийской делегации (поскольку путь предстоял долгий, они надеялись, что политическая обстановка в их стране за это время как-то прояснится). Поэтому, выйдя на открытую воду, Гогитидзе приказал остановить судно, спустить водолазов и тщательно обследовать весь корпус. Все это было сделано, но никаких взрывных устройств, к счастью не обнаружилось.

- Борис Абрамович, скажите, а ЧП во время матча СССР - Венгрия имело для вас какие-то последствия в Москве?

- Никаких, и во многом, как мне кажется, благодаря усилиям Романова. Впрочем, один человек все-таки пострадал - это Валентин Прокопов. Выдающийся, без всякого сомнения, ватерполист, он так и закончил свою карьеру всего лишь как мастер спорта. Драку в Мельбурне ему не простили. А Задар, кстати, чья рассеченная бровь сыграла роковую роль в судьбе Прокопова, после Олимпиады в Мельбурне эмигрировала Италию и там, говорят, покончил жизнь самоубийством, бросившись в метро под поезд. Из того «золотого» состава венгерской сборной на родину отказались вернуться восемь человек, в том числе и Дьярмати. Он уехал в США, дал там несколько скандальных интервью, а потом к нему был потерян интерес. Поработав немного мойщиком автобусов в автопарке, написал письмо в посольство Венгрии: мол, согласен на все, только помогите вернуться домой. Ему предложили пойти попросить прощения у советского посла, поскольку его вина перед русскими считалась огромной. «Ты венгр, а потому твою судьбу должен решать венгерский посол», - ответили Дьярмати в нашем посольстве. В конце концов он все-таки вернулся в Венгрию и спустя какое-то время сумел даже стать старшим тренером национальной сборной по водному поло. В Москве, на Олимпиаде-80, Дьярмати и Мшвениерадзе встретились. Я, кстати, присутствовал приэтом. Дьярмати первым протянул Мшвениерадзе руку, и тот, не раздумывая, ответил. О старом никто из них не вспоминал, оба оказались выше этого, да чего вспоминать: каждый из нас, увы, заложник своего времени. Я, между прочим, должен сказать, что уже в 1957 году в Москву, на молодежный Фестиваль, в составе ватерпольной команды Венгрии прилетали пятеро игроков из олимпийского состава образца 1956 года. Так вот, это были уже совершенно другие люди, они вели себя так, словно злополучны матч между нами в олимпийском Мельбурне был не более, чем страшный сон...

Борис Валиев

P.S. 28 апреля (1994 г.) Борису Абрамовичу Гойхману исполняется 75 лет,  с  чем мы его и поздравляем.

P.P.S. В прошлом 2005 году великого ватерпольного вратаря и замечательного человека Бориса Абрамовича Гойхмана не стало. Он ушел из жизни на 86 году жизни. До его рассказа о происшедшем в Мельбурне мы никогда не знали и не слышали. Во всех книгах и публикациях нам было известно только, что советская сборная заняла на Олимпиаде-56 3-е место. И все. Даже в упоминавшейся Б.Валиевым книге Н.Н.Романова «Восхождение на Олимп» (Издательство «Советский спорт», 1993г.) автор пишет: ... «Выиграв в финале в упорной борьбе у команд Италии - 3:2 и США 3:1, наши спортсмены должны были играть со сборной Венгрии. Мы не рассчитывали на выигрыш, так как были слабее. Главное заключалось в другом. Игроки обеих команд не собирались допускать обострения обстановки, хотя печать всячески нагнетала ажиотаж вокруг этого матча. Судить эту встречу опять назначили Цукермана. Он не замечал обоюдной силовой борьбы за мяч и как бы подталкивал к обострению игры. И в одном из игровых эпизодов, плывя навстречу друг другу, в борьбе за мяч случайно столкнулись лбами два игрока. У венгра была рассечена бровь, у нашего - шишка на лбу. Это действительно произошло случайно и не вызвало никаких отрицательных реакций игроков обеих команд. Но венгерскому игроку надо было оказать помощь - заклеить пластырем бровь, так как текла кровь. Пока врач команды это делал, фотографы успели сделать снимки. И на другой день во всех газетах был помещен огромный портрет венгра - на целую полосу - с рассеченной бровью...» 

Мы не будем обращать внимание на несоответствие в освещении хода игры с американцами в изложении Б.А.Гойхмана и Н.Н.Романова - не в этом суть. Но даже в 1993 году человек, который руководил всем великим советским спортом и отчитывался за работу и результаты перед самим И.В.Сталиным, спустя 40 с лишним лет после смерти последнего, не захотел говорить правду о тех событиях!  

Что касается Б.А.Гойхмана - он рассказывал о еще одном событии в Мельбурне, о котором не счел возможным упомянуть в данном интервью. Во время проведения Олимпиады в Мельбурне там проводился международный Конгресс с участие представителей еврейских организаций всего мира. Выступить на этом Конгрессе пригласили и Б.А.Гойхмана. Нашему руководству (в первую очередь Н.Н.Романову)  была, разумеется, совершенно понятна антисоветская направленность этого мероприятия. Тем не менее, он разрешил Б.А.Гойхману выступить на этом Конгрессе. «И вот - рассказывает Б.А.Гойхман - после ряда антисоветских выступлений мне дают слово, ожидая, видимо, что я расскажу о преследованиях евреев в СССР, о процветающем у нас антисемитизме и т.д. Я выхожу на трибуну и говорю: Я, советский еврей, Борис Гойхман, майор Советской армии, имею высшее образование, инженер, награжден орденами и медалями за трудовое отличие и т.д и т.п. В зале поднялся свист и топот ногами, и мне не дали закончить выступление, и я вернулся к своей команде...»

Борис Абрамович Гойхман - это тот редкий случай, когда один и тот же человек смог стать великим спортсменом и выдающимся тренером, был порядочным и достойнейшим человеком, большим патриотом своей Родины.

Материал предоставлен :

Ю.В.Колосовым,

заслуженным работником физической культуры РФ